Правительство России прорабатывает вопрос о введении монополии на спирт, заявил в пятницу вице-премьер Александр Хлопонин. На алкогольном рынке уже близится к завершению одна из крупнейших в его истории сделок, выраженная в массовой скупке частных спиртзаводов Росспиртпромом. Намерения государства понятны, но насколько эффективна эта мера для бюджета и как она скажется на потребителе?

Контролируемое государством ОАО «Росспиртпром» до конца 2016 года намерено привлечь кредит в 4,5 млрд рублей для приобретения восьми региональных спиртзаводов, основным владельцем которых является бизнесмен Валерий Яковлев (общая сумма этих активов оценивается в 6,5 млрд рублей). Эта сделка готовилась уже давно, однако признаки ее завершения появились вскоре после того, как вице-премьер российского правительства Александр Хлопонин однозначно высказался в поддержку введения госмонополии на производство спирта. После вхождения заводов Яковлева в структуру Росспиртпрома доля государства в этом сегменте, по оценке ведущего эксперта рынка, приблизится к стопроцентной.

Окончательное решение спиртового вопроса

«Похоже, что в этой ситуации собственники оставшихся частных спиртзаводов готовы выручить за них любые деньги, и в результате доля государства в этом сегменте будет доведена фактически до 100%»

«Монополия на продажу спирта, мне кажется, – это очень важная проблема, которой государство должно заниматься в следующем году и поставить это под контроль», – заявил Александр Хлопонин в предновогоднем интервью одному из федеральных телеканалов. В качестве ключевого аргумента в пользу такого решения вице-премьер, курирующий среди прочего и алкогольную отрасль, назвал необходимость более жесткого контроля за оборотом этилового спирта. В частности, по словам Хлопонина, лишь 2% продукции 25 заводов, выпускающих спирт для медицинских нужд, направляются по данному назначению. «А остальное куда?» – задал риторический вопрос зампред правительства.

Реакция рынка на это заявление последовала быстро. На днях стало известно, что ОАО «Росспиртпром» (стопроцентный акционер – государство в лице Росимущества) приступило к приобретению восьми спиртзаводов в четырех регионах страны – ООО «Зернопродукт», ООО «Абсолют», ООО «Эталон» (Тульская область), ООО «ДДД», ООО «Престиж» (Северная Осетия), ООО «Премиум» (Кабардино-Балкария) и ЗАО «Ерофеев» (Новосибирская область). Эти предприятия уже внесены в последний список аффилированных лиц Росспиртпрома (опубликован 15 января) с указанием, что компания имеет право распоряжаться в них более чем 20% долей уставного капитала.

До завершения сделки основным владельцем перечисленных активов является бизнесмен Валерий Яковлев, который с конца прошлого десятилетия занимался консолидацией региональных спиртзаводов. Из материалов новостных агентств со ссылкой на источники в Росспиртпроме известно, что общая стоимость восьми новых предприятий госкомпании составляет 6,5 млрд рублей, а для их приобретения будет привлечен кредит в 4,5 млрд рублей по формуле «ключевая ставка ЦБ плюс 3%» (то есть на данный момент 14%).

Тем временем Хлопонин подтвердил намерение государства монополизировать рынок, подчеркнув, что этот вопрос уже прорабатывается Минфином. «Окончательного решения пока нет. В ближайшее время будут сформированы наши предложения по монополизации части этого рынка, который для нас является наиболее уязвимым», – цитирует его слова РИА «Новости» .

Ведущий российский эксперт по алкогольной отрасли, руководитель Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя (ЦИФРРА) Вадим Дробиз говорит, что сумма готовящейся сделки беспрецедентна, сопоставимые по стоимости в рублях приобретения на российском алкогольном рынке вспомнить сложно. Правда, если перевести 6,5 млрд рублей в доллары по текущему курсу, то это не слишком дорого – всего 78,3 млн. Для сравнения, напоминает Дробиз, пять лет назад известная водочная марка «Белая березка» была продана ее первым владельцем, группой «Регата» (Ростов-на-Дону), за 35 млн долларов.

Добровольно-принудительная консолидация

Покупка Росспиртпромом активов Валерия Яковлева готовилась давно – разрешение на сделку со стороны ФАС было получено госкомпанией еще в декабре 2014 года. Однако затем процесс застопорился, и вот теперь вновь активизировался – уже после того, как Александр Хлопонин заявил, что государство планирует вплотную приступить к введению монополии на производство спирта. «Похоже, что в этой ситуации собственники оставшихся частных спиртзаводов готовы выручить за них любые деньги, и в результате доля государства в этом сегменте будет доведена фактически до 100 процентов», – полагает Вадим Дробиз.

Доля Росспиртпрома на российском рынке спирта после приобретения новых предприятий может вырасти с нынешних примерно 10% до трети. Однако другие крупные игроки отрасли, такие как Татспиртпром или ОАО «Башспирт», также главным образом принадлежат государству, которое ведет консолидацию спиртовых активов уже почти десять лет. Если в 2007 году, по оценке ЦИФРРА, в России было 135 спиртзаводов, которые принадлежали примерно 100 собственникам, то на данный момент осталось порядка 35 предприятий, которыми владеют шесть–семь компаний.

Методы консолидации в отрасли были достаточно жесткими. Достаточно вспомнить кампанию по перелицензированию предприятий алкогольной промышленности, которую Росалкогольрегулирование провело в 2011 году – тогда продлить лицензии не удалось десяткам предприятий, что серьезно отразилось на экономике ряда регионов. Например, в Северной Осетии, где масштабное производство алкоголя процветало еще с начала 1990-х годов, были остановлены практически все ведущие спиртовые и водочные заводы, в результате чего бюджет республики потерял значительную часть своих доходов. Одним из тех, кто выиграл в результате сокращения числа региональных производителей алкоголя, оказался Росспиртпром. По данным годового отчета компании по итогам 2014 года, ей принадлежали доли в 13 спиртовых и ликеро-водочных компаниях в разных регионах страны.

Иными словами, консолидация в алкогольной отрасли осуществляется государством фактически явочным порядком, поскольку реализовать эту инициативу в законодательном порядке оказалось не так-то просто. В марте прошлого года депутаты Госдумы от «Справедливой России» Олег Нилов и Олег Михеев внесли на рассмотрение парламента законопроект о государственной монополии на производство этилового спирта в РФ, однако в октябре он был отклонен комитетом по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству.

Германский идеал и российские реалии

«Без дальнейшего увеличения розничных цен на алкоголь, скорее всего, не обойдется»

Говоря о необходимости введения госмонополии на производство спирта, Хлопонин в качестве модельного примера привел Германию, где весь отпуск спирта с заводов, в том числе частных, регулируется государством. Однако, полагает Вадим Дробиз, более удачным было бы сравнение России с Белоруссией. В этой стране 90% производимого крепкого алкоголя контролируется государством, но при этом из-за экономического кризиса официальные продажи в последние 2,5 года просели на 30% – население перешло на суррогаты и нелегальную водку, в том числе поставляемую из РФ.

В России ситуация в самом деле похожа: в последние два года из-за резкого роста акцизов производство легального алкоголя резко снизилось – по данным Росстата, еще в 2014 году прямые продажи производителей алкоголя сократились на 25%. Только если до введения в 2010 году минимальной розничной цены на крепкие напитки в магазинах на одной и той же полке могли стоять рядом легальная водка по 110 рублей и нелегальная (хотя зачастую выпущенная на тех же мощностях) по 50, то теперь и та и другая продукция стоит одинаково (в настоящий момент минимальная цена «поллитры» – 185 рублей).

К тому же повышение акцизов сопровождалось снижением покупательной способности населения и сокращением потребительских расходов. В результате потребление алкоголя в России все больше смещается в теневой сегмент суррогатов, спиртосодержащих жидкостей и препаратов, продающихся в аптеках, что правительство охотно признает. Однако это едва ли дает основания для дальнейших сравнений отечественного рынка с Германией, где население не знакомо с препаратами типа «настойка боярышника».

Существенными остаются и объемы нелегального производства алкоголя на промышленных мощностях. В прошлом году, по данным Росстата, в легальной рознице было реализовано 1,05 млрд литров водки и ликеро-водочных изделий (кстати, объемы фактического потребления год от года почти не меняются), однако, по расчетам ЦИФРРА, если сравнить этот объем с суммами поступивших акцизов, то окажется, что акцизы покрывают всего лишь 750 млн литров. Все остальное – это именно нелегальное производство, которое государство собирается резко снизить, введя монополию на производство спирта.

Однако, полагает Вадим Дробиз, эта мера выглядит избыточной, поскольку ту же самую цель преследует система учета алкогольной продукции ЕГАИС, которую планируется внедрить в легальной рознице, начиная с 2017 года. «Введение госмонополии на производство спирта выглядит скорее политической, нежели экономической мерой, – резюмирует Вадим Дробиз. – Она никак не решит проблему ухода значительной части населения в суррогатный сегмент и не направлена на повышение рентабельности в этом отрасли, которая сейчас и так невелика». К примеру, чистая прибыль Росспиртпрома по итогам 2014 года составила 101,3 млн рублей при выручке 4,428 млрд рублей, то есть рентабельность (рассчитанная как доля чистой прибыли в выручке) у компании была на уровне 2,3%. При этом ее кредиторская задолженность в 2014 году, по данным годового отчета, увеличилась более чем на 700 млн рублей – почти до 6,8 млрд.

Впрочем, определенная логика в действиях государства на рынке спирта просматривается, если поставить их в более широкий контекст. «Алкоголь – далеко не единственный сегмент, где происходит монополизация, другие примеры – банковские услуги, страхование, ретейл, – рассуждает экономист Маир Пашаев, имеющий значительный опыт работы в алкогольной отрасли. – Если говорить об алкогольном рынке, то не может быть 300 производителей и 900 видов водки, более 100 производителей коньяка и так далее. Становление рынка закончилось – далее выживут крупные игроки. Как говорил Наполеон, войну выигрывают большие батальоны. Это нормальный процесс получения эффекта от масштаба производства и оптимизации рынка. При этом речь не идет именно о формальной госмонополии – хотя ее элементы налицо: через госрегулирование, ужесточение лицензирования, систему ЕГАИС, значительное повышение акцизов». Кроме того, государство явно рассчитывает получить от усиления контроля на алкогольном рынке фискальный эффект – об этом говорит недавнее решение о передаче Росалкогольрегулирования в ведение Минфина.

Правда, без дальнейшего увеличения розничных цен на алкоголь в результате последовательной консолидации в руках государства спиртзаводов, скорее всего, не обойдется. Еще в середине прошлого декабря ФАС предложила начиная с 2018 года повысить минимальную стоимость крепких напитков (от 38 до 56 градусов) с нынешних 185 до 240 рублей. Правда, в антимонопольном ведомстве пояснили, что это предложение продиктовано все тем же соображением – необходимостью борьбы с нелегальным производством. Контрафактный алкоголь, по оценке ФАС, составляет 40–50% рынка, причем объемы его выросли после того, как минимальная цена водки в прошлом году была снижена (ранее она составляла 220 рублей) – оказалось, что при новой цене производить легальный алкоголь практически невозможно.

С третьей попытки российское государство возвращает себе монополию на производство спирта. Причём на сей раз правительство само берёт быка за рога, не полагаясь более на законодателей – те, как показала практика, всякий раз оказываются бессильными против лоббистов отрасли, приносящей запредельную прибыль. До конца текущего года в госсобственность будут возвращены восемь заводов, производящих спирт. Чего ждать от этой сделки ценой в 6,5 млрд рублей? Станет ли водка чище, а государство – богаче?

Сложно сказать с уверенностью, сколько наших соотечественников ежегодно умирает от некачественного алкоголя: то ли 72 500 человек, как уверяет официальная статистика Роспотребнадзора, то ли все 400 000 – именно столько насчитал полтора года назад депутат Госдумы Олег Нилов, работая над законопроектом о введении госмонополии на производство этилового спирта. От наркотиков, если что, умирает в четыре раза меньше людей. А какие баснословные финансовые потери несёт казна, и говорить страшно: согласно выкладкам зампреда думского комитета по промышленности Павла Дорохина, восстановление госмонополии на производство спирта принесёт в бюджет до 3 трлн руб-

лей в год. «В середине 80-х годов доходы от реализации винно-водочной продукции составляли до 30% бюджета Советского Союза», – вспоминает сенатор Игорь Чернышёв. Так не пора ли вернуть государству право единолично производить спирт?

Путин выступал за национализацию производства спирта ещё 10 лет назад

За последние годы государство предпринимало уже как минимум две попытки национализировать производство спирта. В 2005 году парламентарии чуть было не вернули монополию, приняв закон о госрегулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции. Закон активно «пробивал» президент Владимир Путин. Собственно, именно с его подачи законодатели и озаботились усилением госрегулирования чуть ли не в самой прибыльной отрасли. Президент был настроен более чем решительно: от некачественной продукции умирают десятки тысяч людей, бюджет несёт финансовые потери, а существующая система контроля неэффективна – спирт производит буквально кто ни попадя, акцизные марки запросто покупаются и продаются – в общем, как резюмировал Путин, «не работает это эффективно, к сожалению».

Казалось бы, госмонополию вот-вот вернут. Ан нет! Лоббисты немедленно уловили, что сладкой жизни приходит конец. Но что можно сделать, если президент прямо указывает: нужно вернуть монополию государству? И процесс, что называется, заморочили. В то время как Минсельхоз выступил за полную национализацию спиртовых производств, Минэкономразвития предложило оставить заводы их собственникам, но разрешить им продавать спирт исключительно государству. А депутат Валерий Драганов, курировавший в нижней палате вопросы юридического сопровождения производства и оборота алкоголя, трактовал прямое указание Путина следующим образом: «Президент скорее всего имеет в виду не 100-процентную монополию на производство и оборот, а лишь жёсткий учёт спирта, чтобы не появлялось на рынке отравы». В конечном счёте госмонополию тогда так и не вернули. Зато спиртозаводчики сохранили за собой прибыльное производство.

Второй раз к теме госмонополии на спирт парламентарии вернулись весной позапрошлого года – с подачи «Справедливой России» и лично Олега Нилова. Казалось бы, чего проще: если производство этилового спирта будут осуществлять исключительно государственные и муниципальные предприятия (или на худой конец товарищества с преобладающей долей государства в уставном капитале), то в промышленных масштабах, как это делается сейчас, суррогат будет попросту некому производить. Тем не менее процесс снова застопорился – усилиями того же спиртового лобби.

Частники продают технический спирт под видом питьевого

Здесь следует сделать отступление и объяснить, почему доверять производство спирта частникам чревато непредсказуемыми последствиями. Как известно, человек слаб и подвержен множеству искушений. А противостоять искушению сверхприбылями, как опять же показывает жизнь, и вовсе невозможно. Спиртозаводчик может выпускать либо чистый питьевой спирт, либо технический, содержащий порядка 0,05% ядовитых примесей. Выпускаешь питьевой спирт – платишь акциз. Выпускаешь технический – от уплаты акциза освобождаешься. К тому же сбыт технического спирта практически не регулируется. Как вы думаете, по какому пути пойдёт частный предприниматель? То-то и оно: из полутора десятков крупных негосударственных производств официально производили питьевой продукт всего два завода. Остальные гнали технический спирт, но сбывали его и производителям суррогата, и даже некоторым официальным производителям водки.

Это данные законодателей. Однако вице-премьер Александр Хлопонин намедни озвучил иную, ещё более вопиющую статистику: лишь 2% продукции, произведённой 25 частными спиртовыми заводами, выпускающими спирт для медицинских нужд, отгружается по назначению. «А остальное куда?» – риторически поинтересовался вице-премьер.

«Частники зарабатывают на поставках «палева» сотни миллиардов рублей в год, – признаёт Олег Нилов. – При этом бюджет несёт соразмерные потери, а здоровье нации год от года приходит в упадок». Разумеется, спиртозаводчики кровно заинтересованы в сохранении сверхприбыли, а потому всячески сопротивляются введению государственной монополии, нередко манипулируя общественным мнением. Дескать, государство решило вернуться к советской практике и попирает рыночные принципы. На самом деле действующее законодательство оговаривало возможность возвращения государством монополии – читайте закон о госрегулировании производства и оборота спирта от 22 ноября 1995 года. Так что никаких подтасовок.

На сегодняшний день государство контролирует то ли 60, то ли 80% производства спирта в стране – отсутствие внятной однозначной статистики на сей счёт на самом деле ясно показывает, насколько эффективен контроль. То ли дело в Российской империи или советской России, когда государство контролировало не только производство, но и продажу спирта и водки! Но ситуация, кажется, вот-вот кардинально изменится.

Геннадий ЗЮГАНОВ, председатель фракции КПРФ в Госдуме:

– Мы, коммунисты, ещё 15 лет назад говорили президенту, что необходимо вернуть государственную монополию хотя бы на производство спирта – хотя лучше бы на всю спиртоводочную промышленность. В царское время монополия давала казне 30–35 рублей из 100, в советское время – 20–25 рублей из 100, а сегодня – только 80 копеек. Деньги, которые могли бы существенно помочь бюджету, оседают в карманах частников. Если возврат к монополии не сорвётся, как уже не раз бывало, если хватит политической воли у президента и правительства, тогда будут в казне значительные суммы, позволяющие поднять и стипендии, и пенсии, и зарплаты, одновременно вложить в производство, которое даст возможность заработать, а не только торговать нефтью и газом. И не стоит спекулировать тем, что, мол, снова в России будет «пьяный» бюджет и народ начнёт спиваться. Пьянство русского народа – миф, у нас потребление алкоголя всегда было вдвое и втрое ниже, чем в странах Северной Европы.

Правительство ищет деньги, а покупатели – алкоголь подешевле

В правительстве уже давно ломали голову, откуда бы на пике кризиса привлечь в бюджет сотню-другую миллиардов? Между тем лидер КПРФ Геннадий Зюганов, кажется, уже устал повторять: возвращение госмонополии на производство спирта позволит пополнить бюджет на сумму от 1,5 до 3 триллионов. То ли Зюганова наконец-то услышали в Белом доме, то ли никаких иных вариантов пополнить федеральную кубышку у правительства не нашлось, но на днях вице-премьер Александр Хлопонин сообщил о завершении крупнейшей в новейшей российской истории сделки – национализации восьми региональных спиртовых производств (их собственник – предприниматель Валерий Яковлев). В Тульской области под монополизацию подпадают ООО «Зернопродукт», ООО «Абсолют» и ООО «Эталон», в Северной Осетии – ООО ДДД и ООО «Престиж», а также ООО «Премиум» в Кабардино-Балкарии и ЗАО «Ерофеев» в Новосибирской области.

Есть, правда, одна загогулина: общая стоимость этих активов – порядка 6,5 млрд рублей, а у правительства нет то ли желания, то ли возможности единовременно потратить такие средства. Потому решено привлечь кредит в размере 4,5 млрд рублей. В нынешней ситуации это непросто, но до конца года правительство твёрдо намерено решить эту проблему, ведь все перечисленные производства уже внесены в список аффилированных лиц Росспиртпрома. Таким образом, к началу следующего года в стране окончательно сформируется монополист – Росспиртпром.

Всё, проблемы решены и потребители перестанут умирать от суррогатов? Бабушка надвое сказала, знаете ли. Обратим взоры на союзную Белоруссию. Там хоть и нет монополии, но тем не менее государство контролирует производство 90% крепкого алкоголя. Казалось бы, почему же тогда не снижается смертность потребителей горячительного? А всё просто: у белорусов, как и у нас, кризис, покупательная способность просела то ли на 25, то ли на все 40%, и население плавно перешло на самопальный продукт. При этом в сельских районах смертность значительно ниже, чем в городе: самогон, стало быть, в разы безопаснее водочного суррогата. Откровенно говоря, в нашей стране потребление заводского алкоголя тоже снижается – если верить Росстату, аж на 25% за два года, и причиной тому резкий рост акцизов. Таким образом, сложно сказать однозначно, перестанут россияне умирать десятками (или даже сотнями) тысяч от суррогатов или не перестанут.

Куда девается чистая прибыль Росспиртпрома?

И всё-таки введение монополии на производство и реализацию спирта – мера однозначно полезная. Хотя бы потому, что она позволит пролить свет на некоторые тёмные стороны производства крепкого алкоголя. Потому как это самое производство – Лох-Несс, Бермудский треугольник и чёрная дыра, вместе взятые. Вот смотрите: согласно расчётам Росстата, в минувшем году посредством легальной розничной торговли в стране было реализовано более миллиарда литров крепкого алкоголя. При этом, если считать по акцизам, статистика принципиально иная – реализовано 750 млн литров, а вовсе не миллиард с хвостиком. Что это значит? Что четвёртая часть товарооборота нашей легальной торговли – суррогат. Или вот ещё: как вы думаете, может ли быть нерентабельным производство спирта и водки? Не спешите с ответом, хотя он, кажется, очевиден – нет в мире легального производства, более доходного, чем производство горячительного. В позапрошлом году Росспиртпром при выручке в 4,5 млрд рублей ухитрился получить чистую прибыль, едва превысившую 100 миллионов. Слёзы, а не прибыль. Как так? Расхожее объяснение прежде звучало так: жмут конкуренты, частники. Теперь, когда частников не останется, низкие показатели прибыли придётся объяснять более внятно и убедительно.

Наверняка грядут изменения и в ценообразовании. Подорожает водка или, напротив, подешевеет? В производстве литр спирта сегодня стоит от 40 до 70 рублей. В прошлом году, после того как минимальная стоимость «поллитры» снизилась с 220 до 185 рублей, вдруг выяснилось, что при новом ценнике производить легальную продукцию якобы нерентабельно. И тогда ФАС предложила повысить стоимость до 240 рублей. Правда, специалисты, проведя целый комплекс расчётов, установили, что даже при 120 рублях за бутылку производители выходят в плюс. А 240 рублей – это уже сверхприбыль. Похоже, только установление полного государственного контроля позволит окончательно определиться в плане цены. В Советском Союзе цена поллитровки росла примерно раз в семь-восемь лет: 3 рубля 62 копейки за «флакон», затем – 4 рубля 12 копеек и так далее. Видимо, и в современной России процесс пойдёт аналогичным образом.

ВЕРСИЯ

При всей видимой пользе национализации производства спирта от сделки с продажей заводов Валерия Яковлева государству остаётся неприятное после­вкусие, как от «палёной» водки. Посудите сами: примерно за год до первой попытки национализации отрасли, в 2004 году, государство охотно распродавало спиртзаводы. Их раскупали как горячие пирожки и, к слову, среди покупателей вроде бы не было Валерия Яковлева, зато было семейство миллиардеров Ротенбергов. Годом позже, когда президент впервые заговорил о пользе национализации, возвращать прибыльные активы никто и не подумал. Зато сейчас, когда ужесточилось законодательство, а стоимость условной «поллитры» упала с 220 до 185 рублей, переставший приносить сверхприбыли бизнес кому-то очень хочется сбагрить. Когда ещё ФАС цену-то повысит – аж через два года!

Говорят, что немалая часть спиртзаводов досталась водочному магнату Яковлеву (которого, по странному стечению обстоятельств, знают очень немногие люди, – при таком-то размахе!) чуть ли не даром – после процедуры банкротства. Так почему бы не состричь государственной шерсти дважды – сперва выкупив за копейки полезный актив, а затем избавившись от него за несколько миллиардов? А что, неплохая и доходная схема: обанкроченное производство у государства выкупает частник, недорого, а затем, объединив несколько предприятий в холдинг, продаёт его тому же государству даже не втридорога – гораздо дороже! Сложно представить, чтобы за спиной столь предприимчивого бизнесмена не стояли бы высокопоставленные покровители, да такие, что выше и некуда. Вот и «Ведомости», поискав, но так и не найдя конечного бенефициара, лишь выдохнули: «Без административной поддержки он не смог бы так стремительно вырасти».

Первую в нашей стране винную монополию установил в 1474 году царь Иван III. Государство владело исключительным правом изготавливать и продавать крепкий алкоголь, иногда отдавая реализацию «на откуп» частникам. Первая монополия просуществовала до 1533 года – упразднил её Иван Грозный одним из первых царских указов. В 1652-м Алексей Тишайший вновь закрепил спиртовое производство за царской казной – почти на три десятилетия. В третий раз монополию установил Пётр I. Он же и отменил её 20 лет спустя, обложив частные винокурни особой пошлиной. Четвёртую и последнюю в империи попытку узурпировать производство спиртного предпринял при Александре III министр финансов Сергей Витте в 1894 году. Действовала последняя имперская монополия вплоть до 1913 года – в год 300-летия династии Романовых выручка от неё составила 26% доходов российского бюджета. Затем началась Первая мировая война, и торговлю спиртным официально запретили. Производившаяся под контролем государства водка – «казёнка» – считалась самым дешёвым крепким спиртным напитком (не считая нелегального самогона). Кстати, госмонополия распространялась исключительно на водочное производство, а прочие крепкие напитки могли производить и частники, приобретая акциз.

В пятый раз монополию возродили уже в советской России – воспользовавшись смертью Ленина в январе 1924 года. Вождь мирового пролетариата до конца жизни был против того, чтобы государство российское заново подмяло под себя столь прибыльную отрасль – с её помощью Ленин, вероятно, пытался форсировать НЭП. Так или иначе, пятая монополия действовала вплоть до распада СССР. В 1985 году, на момент старта горбачёвской антиалкогольной кампании, продажа водки составляла шестую часть всего советского товарооборота и треть доходов от торговли продовольствием.

Отменил монополию президент России Борис Ельцин в 1992 году. Правда, через год он передумал, подписав указ о восстановлении государственной монополии на производство, хранение и оптовую продажу алкогольной продукции. Но к тому времени подросли и окрепли лоббисты, фактически заблокировавшие действие президентского указа. Стали набирать силу частные производители крепких спиртных напитков, и в апреле 1998 года пришлось упразднить госинспекцию по обеспечению монополии на алкоголь.

"Возникновение собственного винокурения на Руси историки относят к середине XV века, когда начинается выгонка спирта из ржаного сырья. «Водкой» хлебное вино стали именовать только в середине XIX века. Она моментально становится концентрированным выразителем зерновой и хлебной стоимости. Сырье было крайне дешево, ценность готового продукта в десятки раз перекрывала стоимость сырья, и если учесть еще удобство транспортировки и хранения, то все это превращало хлебное вино в идеальный товар для государственной торговли.

Первую государственную монополию на производство и продажу хлебного вина ввел Иван III. В 1472-1478 гг. на смену относительно бесконтрольному производству алкогольных напитков приходит жесткий государственный контроль за производством и продажей вина. С этого времени дозволялось «варить питья» только для домашнего употребления по семейным праздникам, но с непременным условием уплаты специальной пошлины (т.н. «явки»). Явочное питье полагалось выпить за 3-5 дней, иначе оно могло быть конфисковано. В 1532 г. путешественник и богослов Альберт Кампенский писал, что, не смотря на всю тяжесть, повеление сие выполняется московитянами, как и все прочие, с необычайной покорностью. В 1696 году Петр I учредил третью государственную монополию. Через 20 лет, в 1716 году, царь ввел свободу винокурения в России, обложив производителей «винокурной пошлиной».

Четвертая монополия была введена (по инициативе министра финансов Сергея Юрьевича Витте) в 1894 году, но в полной мере действовала с 1906 по 1913 год. Винная монополия распространялась на очистку спирта и торговлю крепкими спиртными напитками. Винокуренные заводы могли принадлежать частным предпринимателям, однако производимый ими спирт покупался казной, проходил очистку на государственных складах и продавался в государственных винных лавках. В 1913 году общая выручка от винной монополии составила 26 процентов доходов бюджета России.

Кабацкая Россия

Очень важным обстоятельством в истории винной монополии государства стала замена корчмы на «царев кабак», который становится на многие годы атрибутом русской повседневной жизни. Кабак - питейное заведение нового типа - впервые появился по воле Ивана Грозного в 1552 г. Он построил в Москве на Балчуге особый дом, названный по-татарски «кабаком», в котором опричники охотно расставались с неправедно нажитыми деньгами. Борис Годунов продолжал насаждать кабаки по городам.

Вольные корчмы функционировали сезонно: осенью, после окончания работ, и зимой. Во многих местах корчмарь избирался населением на строго определенный строк; общинное самоуправление следило за качеством и мерой употребления алкоголя, за поведением во время застолья, таким образом, употребление вина было в какой-то мере подконтрольно обществу. Царевы же кабаки отдавались на откуп. Откупщик, выплатив казне определенную договором сумму, цены и объем продаж устанавливал сам.

Водочные бунты

При царе Алексее Михайловиче в 1648 г. в Москве и других городах прокатились народные, в том числе и «кабацкие» бунты, в которых городских ремесленников поддержали пригородные крестьяне. Это было выступление, по выражению Ключевского, против «царских временников», чинивших беззакония и многие обиды простому народу. Кроме требования убрать наиболее одиозные фигуры, народ выступал за отмену откупной системы на разные государственные отрасли: таможню, кабаки, винокурение и т.д. После подавления бунтов царь Алексей Михайлович в 1649-1650 гг. созвал Земский собор. В Соборном Уложении 1649 г. 22 глава - «Указ о корчмах» - определяла борьбу правительства с производством и продажей спиртных напитков частными лицами, то есть с кормчеством. Земский собор 1652 г. вошел в историю как «собор о кабаках», главным вопросом которого была реформа питейного дела.

Правительство запретило феодалам держать в своих поместьях и вотчинах кабаки и вести торговлю вином. По ходатайству духовенства и думных людей были изданы правила, по которым в меньших селах не дозволялось держать кабаков, а в городах разрешалось держать только по одному кружечному двору, в которых дозволялось торговать вином только на вынос ведрами, кружками и укрупненными чарками. Запрещалось торговать напитками в долг или под заклад, чтобы «питухи в напойных долговых деньгах напрасно не помирали и душевредства бы на кружечном дворе у головы и целовальников с питухами не было». Одному «питуху» не велено было давать больше одной чарки вина; лицам священнического и иноческого чина вино не продавалось, в постные дни торговля всеми хмельными напитками полностью запрещалась.

Петровские времена

Петровская эпоха стала серьезной вехой на пути распространения спиртных напитков и пьянства на Руси. Заготовка вина государством ведется как на казенных заводах, так и с помощью подрядов. В середине XVII века подрядное винокурение производило более 50% всего казенного вина. Для большей прибыли правительству стало выгодно вернуться к откупному содержанию питейных сборов. Энергичный и властный царь Петр, испытывая острую нужду в деньгах для ведения Северной войны, в 1705 г. переходит к откровенной откупной системе на всей территории России, сочетая ее с казенной продажей. Для увеличения спроса на казенное вино Петр изъял винокуренные сосуды у населения и даже пытался запретить домовое винокурение служилым людям, в том числе помещикам.

Система, затрагивающая интересы правящего класса, не могла быть долговечной, и Петр, зная это, через десять лет вводит свободу винокурения в России: «во всем государстве как вышним так и нижним всяких чинов людям вино курить по-прежнему для себя и на подряд свободно». Налогами облагались все промысловые винокуры (25 копеек в полгода). В петровское время было открыто много новых точек продажи вина - питейные избы, питейные стойки.

Конец прекрасной эпохи

14 мая 1885 г. вышел закон «О раздробительной продаже напитков», по которому кабаки упразднялись и заменялись винными лавками, торгующими на вынос. Однако после принятия нового закона понадобилось несколько лет, чтобы стекольная промышленность наладила массовое бутылочное производство. Пьянство выплеснулось на улицу, а разовая доза увеличилась с чарки до бутылки.

Все же меры по упорядочению торговли алкоголем, наряду с постоянным повышением акциза на спирт дали свои плоды. Российские реформы 1860-1880 гг. в сфере производства и продажи спиртных напитков и разработки мер по борьбе с пьянством могли оказаться весьма эффективными. В середине 80-х годов спрос на алкоголь стал снижаться. Однако введение винной монополии вновь кардинально изменило ситуацию. Новая винная монополия вводилась под флагом усиления борьбы с пьянством и попечением о народной трезвости.

Менделеев и водка

В разработке и проведении питейной реформы самое активное участие принимал Д.И. Менделеев, который будучи членом «Комиссии по изысканию способов к упорядочению производства и продажи спиртных напитков» (создана в 1895 г.), предложил систему экономических мер. Годом раньше правительством России был запатентован продукт, который и стал считаться на мировом рынке русской водкой: хлебный спирт, перестроенный и разведенный затем по весу водой точно до 40-градусной крепости.

В самой же системе распространения монополии четко прослеживается намерение правительства поддержать падавший питейный сбор. Монопольная система не только не ликвидировала кабаки, но впустила водку в семью, в домашний быт. Распространенным явлением становится уличное пьянство.
С введением винной монополии государство получило стабильный и весьма существенный источник дохода. За 18 лет деятельности монополии питейный доход казны вырос в три раза. В целом же к 1913 году он составлял 27% общих доходов казны.

Доходы казны

Казна получала доход от винной монополии тремя способами: через акциз, коммерческую прибыль и продажу лицензий. Производители спирта и пива платили акциз, по содержанию чистого спирта в выпускаемом продукте. На каждом перегонном кубе в империи стоял сложный автоматический аналоговый вычислитель, измерявший расход спирта, его плотность и температуру. Акциз составлял две трети доходов от казенной винной монополии. Еще около трети было коммерческой прибылью от казённой хозяйственной операции — то есть от очистки спирта, изготовлении водки и продажи ее в казенных лавках. И наконец, продажа свидетельств на право торговли для ренсковых погребов, пивных лавок и трактиров давало незначительный доход, так как они были дешевыми. Винная монополия была очень удачным в финансовым смысле предприятием, поступления от нее к началу войны примерное соответствовали расходам казны на все невоенные государственные нужды (госуправление, правоохранительная деятельность, образование и здравоохранение, поощрение сельского хозяйства и предпринимательства, социальные программы)."

Эссе о монополии. На водку. Опыт трансперсонального восприятия. Автор: Михаил Коган История не терпит сослагательных наклонений. Я долго силился понять, что же это все-таки значит, но так и не понял. Но, как мне кажется, это неплохое начало для эссе. В слове «монополия» девять букв. Странно, правда? Почему не семь или шесть? Одно время мне казалось, что можно придумать слово и покороче. Позднее, я понял, как сильно заблуждался. Ведь в латинском языке нет коротких слов. Почему? Для многих исследователей-латинистов это до сих пор остается загадкой. Что уж говорить о простом русском пареньке еврейской наружности и с временной регистрацией в Москве… Однако, у меня есть кое-какие предположения на сей счет. Мне кажется, древние просто выпендривались. Представьте себе такую картину: Римская Империя, II в. до н. э. Какой-то мальчик, безумно влюблен в какую-то девочку. Она не отвечает ему взаимностью. Но в один прекрасный день он подходит к ней и таинственно сообщает: «У меня дома есть монополия! Хочешь посмотреть?» Наивная девочка, снедаемая любопытством, нерешительно кивает. Через час она уже не девочка. А проходит чуть меньше года и она – молодая кормящая мать. Но мы отвлеклись! А раз так, то почему бы ни отвлечься еще раз… Поговорим о семантике и этимологии слова «монополия». Или не стоит? Пожалуй, я ограничусь лишь тем, что приведу выдержку из Советского Энциклопедического Словаря. В нем дается следующее толкование слова «монополия»: Монополия (от моно… и греч. полео – продаю), исключит. (монопольное) право в к.-л. сфере деятельности гос-ва (напр., монополия внешней торговли), орг-ции, фирмы и т.д. Микроэкономическому учению не свойственна столь безудержная широта обобщения. Но приведенное выше определение универсально для всех областей знаний и объективно отображает смысл данного явления. Итак, монополия на водку. От этого словосочетания у многих российских граждан неприятно сводит мышцы живота, потеют подмышки. Бывает даже, что случаются пароксизмы страха и легкие обмороки. Чтобы понять причины столь характерной реакции людей, обратимся к истории водочной монополии в России. Когда в 1386 году генуэзские купцы впервые привозят виноградный спирт (аквавиту) в Москву, он становится известным при великокняжеском дворе, но не производит особого впечатления. На протяжении пятидесяти лет в Россию вновь и в большом количестве поступают образцы аквовиты. Их везут из Флоренции (Италия) русские и греческие монахи, не удовлетворенные результатами своих теологических изысканий, но готовые продолжить совершенствовать свой дух новыми, более эффективными, методами. Однако высшие сановники находят аквовиту зельем вредным, после чего следует запрет на ее ввоз в Московское государство. Но прогресс не остановить. И с 1474 года производство алкогольных продуктов в России становится прочной (фиксируемой документально) государственной, царской регалией. В это же время вводится монополия на производство и продажу хлебного вина, а так же все прочее спиртные напитки – мед, пиво, шнапс, ранее никогда не подвергавшиеся налогообложению. После это еще десять лет (1480 – 1490 гг.) Великий князь ведет спор с православной церковью с целью запретить ей производство алкогольных напитков и тем самым ликвидировать брешь в государственной винной монополии. Но духовные ценности превалируют над невежественной светскостью, и подвижники веры продолжают очищение. Во времена царской власти монопольная политика постоянно претерпевала какие- то изменения. При Алексее Михайловиче питейное дело в России подверглось реформированию. Была отменена система откупов, вводимая в периоды крайней нужды и отдававшая целые области рынка в мохнатые лапы алчных и беспощадных откупщиков. Была запрещена продажа водки в кредит, способствовавшая прежде созданию «кабацких долгов» и закабалению людей. Кроме того, были уничтожены частные и тайные кабаки. Петр I уделял монопольной политике в отношении водки особое внимание, решительно склоняясь к тому, что главное в период Северной войны (1705 г.) – это получение наивысшей прибыли для государства от продажи водки. В 1765 году правительство Екатерины II вводит привилегию винокурения для дворянства, освобождая его от всякого налогообложения. А дворяне – это вам не монахи! Политика Екатерины II привела не только к взяточничеству и коррупции, но и к тому, что постепенно возобладала подрядно-откупная система. Конец произволу положил зрелый и рассудительный Александр I. В 1819 году его правительство ввело строгую государственную монополию. Исключение было сделано лишь для отдаленной Сибири, где центральная власть все равно была не в силах бороться со злоупотреблениями откупщиков. Отныне, государство брало на себя целиком производство водки и ее оптовую продажу, а разницу отдавала в частные руки. Но, не обладая торговыми точками, государство не могло еще ввести полной монополии в XIX в. Кроме того, предупреждая спекуляцию государственной водкой, правительство установило твердую цену на столь любимой всеми напиток – по 7 рублей ассигнациями за ведро. Учитывая то, что простому русскому мужику ведра хватало на вечер, введение казенной монополии на водку сразу же пополнило государственную казну – за год доходы от водки увеличились почти на 10 млн. рублей. Но лишь выявилось подобное положение, как розничные виноторговцы попытались взять реванш. Они стали недоплачивать государству, воруя и фальсифицируя продукт, что привело к снижению отчислений в казну. В целом и потребление водки в России стало падать, ибо наличие домашнего дворянского винокурения сдерживало как рост распространения пьянства, так и спрос на худшую по качеству казенную водку. Рынок был насыщен товаром, и в этом случае приходилось страдать уже не столько потребителю, сколько производителю. Но поскольку в России любой производитель не желал зарабатывать прибыль путем повышения качества товара и честной конкуренции, то основные поставщики водки – помещики – потребовали отмены казенной монополии. Правительство Николая I крайне нуждалось в деньгах после подавления революции в Венгрии и в преддверии намечаемого широкого железнодорожного строительства. В этих условиях в период с 1847 по 1851 год постепенно в разных районах страны совершается переход к акцизно-откупной системе, когда государство в монопольном порядке производит водку на своих казенных винокурнях и продает ее откупщику по твердой цене в надежде, кроме того, получить с него еще дополнительную прибыль, которая создается из суммы, полученной откупщиков в результате розничной торговли. Но поскольку откупщики, естественно, нажиться как можно больше, получив не только розничную надбавку для казны, но и свою прибыль, то эта система привела к невероятным злоупотреблениям и вызвала сильнейшее народное недовольство. Вот почему после отмены крепостного права в России в общем русле хозяйственных и социальных реформ была проведена и решительна отмена ненавистной откупной системы. Однако отмена крепостного права, открыв дорогу развитию капитализма в России, заставила царское правительство не считаться с интересами и требованиями какого-либо одного класса, а действовать согласно законам капитализма, законам рынка. Вот почему выбор был сделан не в пользу введения государственной монополии, а в пользу акцизной системы, как приноровленной к капиталистическому хозяйству и действующей в странах Западной Европы, на которую смотрели как на образец. Но акцизная система «не пошла» в России, она провалилась как раз с точки зрения своей экономической эффективности и с точки зрения влияния на нравственность общества. Почему? Во-первых, она сразу сильно понизила цены на спирт и водку, и питейный доход казны сразу упал со 100 млн. рублей до 85 млн. рублей. Во-вторых, не менее резко снизилось качество водки, ибо при низких ценах возросло желание производителей не проиграть в барыше, что вызвало многочисленные фальсификации, замену зернового сырья картофельным и как результат – массовые отравления и смертельные случаи. В-третьих, пьянство, сократившееся в период борьбы народа с откупной системой, вновь достигло умопомрачительных размеров, причём не в виде роста объёмов потребляемой водки, а по своим социальным и медицинским последствиям, поскольку дешёвая низкосортная водка «для народа», бесконтрольность «новой», «современной» рецептуры отдельных водочных фирм привели в целом к катастрофическому росту алкоголизма, к массовому появлению хронических алкоголиков, чего в России до эпохи капитализма при имевшемся многовековом пьянстве всё же не наблюдалось. В 1904 – 1905 годах, в период русско-японской войны, фактически был введён запрет на торговлю водкой в ряде регионов страны. В годы первой русской революции (1905 – 1907 гг.) ограничения на водочное производство и торговлю сохранялись или действовали частично. Лишь в 1906-1913 годах, всего семь лет подряд, водочная монополия осуществлялась во всем своём объёме и дала ряд положительных результатов по сокращению, по крайней мере, внешних проявлений пьянства. 2 августа 1914 года правительство России издало постановление о прекращении продажи водки на период войны (1914 – 1918 гг.) и о сосредоточении всего производства этилового спирта для технических нужд фронта и медицинских целей. В декабре 1917 года советское правительство продлило запрет на торговлю водкой на время войны и революции, а затем в июле 1918-го ещё раз приняло постановление о запрете производства самогона и торговли водкой на период гражданской войны и иностранной интервенции. 26 августа 1923 года ЦИК СССР и СНК СССР издали совместное постановление о возобновлении производства и торговли спиртными напитками в СССР. С января 1924 года это постановление фактически вступило в силу и с это времени мало что изменялось. Перенесемся же в недалекое прошлое! В 1992 году произошло эпохальное событие в истории производства водки в России – Указ президента Б. Н. Ельцина, отменявший государственную монополию на водку (т.е. на её производство, ввоз, продажу, её объёмы и цены). Таким образом, пятая российская монополия или первая советская монополия на водку просуществовала 68 с половиной лет и была самой продолжительной и эффективной в стране после первой царской монополии (1474 – 1605 гг.), введённой Иваном III и упразднённой фактически в период Смутного времени. Отмена монополии на водку привело к появлению на рынке низкопробной, фальсифицированной, а порой и вовсе опасной (ядовитой) продукции вместо прежде чётко установленного государственного стандарта качества водки. Кроме того, широкое распространение получило самогоноварение, в том числе из непроверенного, некачественного сырья, как для домашних, так и для торговых целей, причём более 98% самогонщиков вели, как правило, подпольный бизнес, чтобы не подвергаться взиманию государственных налогов. Наводнение российского рынка второсортной иностранной продукцией окончательно испортило ситуацию в стране, вследствие чего, в 1993 году президент России Б. Н. Ельцин отменил свой Указ от 7 июня 1992 г. и издал новый Указ № 918 от 11 июня 1993 г., вводивший монополию на водку в России. Это была, таким образом, шестая российская монополия, если считать их по порядку введения с конца XV века. Отныне восстановлена вновь во всём её прежнем объёме пятая монополия на производство, торговлю и употребление водки. Эпилог Резюмируем всё вышеизложенное. Сколько же времени существовала водочная монополия в России на протяжении её истории? Дабы вам явственней представлялась подлинная историческая картина, позволю себе поместить небольшую таблицу. В ней указаны основные этапы водочной монополии в России. |Первая монополия |1474 – 1553 – 1598 – 1605 гг. | |Вторая монополия |1652 – 1681 – 1689 гг. | |Третья монополия |1697 – 1705 – 1716 гг. | | |1734 – 1765 гг. | |Четвертая монополия |1894 – 1902 – 1914 гг. | |Пятая монополия |1924 – 1992 гг., 7 июня. | |Шестая монополия |1993 г., 11 июня. | Как видим, разрывы между периодами действия монополии немалые, причём самый значительный в XVIII – XIX веках – 130 лет. Фактически периоды полного действия монополий были всегда крайне кратковременными. Лишь первая монополия (1474 – 1553 гг.) длилась непрерывно почти 80 лет. Вторая монополия (1652 – 1681 гг.) – 29 лет, третья монополия (1697 – 1716 гг.) – 19 лет, а Четвёртая монополия (1902 – 1914 гг.) фактически осуществлялась 12 лет, и пятая (советская) осуществлялась 68 лет. Один год – с 7 июня 1992 года по 11 июня 1993 года – Россия была без водочной монополии со стороны государства, что привело к росту пьянства, преступности и к падению доходов государства. Это вынудило правительство пересмотреть своё решение и восстановить традиционный для России порядок вещей – ввести водочную монополию.